БИБЛИОТЕКА
galactic.org.ua
|
Апокрифы древних христиан
II.
Неканонические речения (аграфа) и фрагменты неизвестных евангелий. В новозаветных книгах и в произведениях христианских писателей
I-IV вв.
встречаются отдельные речения, которые цитируются как слова, произнесенные
Иисусом. Они отсутствуют в каноническом тексте четырех евангелий, и их источники
установить пока не удается. Такие речения принято называть аграфа (неписаные). К
аграфа условно можно отнести также речения, сохранившиеся в рукописных вариантах
новозаветных евангелий, но не вошедшие в признанный церковью текст. Аграфа
встречаются в посланиях Павла и в сочинениях таких почитаемых христианами
писателей, как Юстин, Ориген, Тертуллиан, Климент Александрийский. В этих
произведениях можно найти трактовки образа Иисуса, отличные от канонической, и
такие факты его жизнеописания, которых также нет в четырех евангелиях.
Интересно появление в "Деяниях апостолов" речения о необходимости давать, а
не брать: по смыслу оно перекликается со многими поучениями, которые можно найти
в евангелиях, но формулировка речения, не совпадающая с текстами евангелий,
позволяет говорить об использовании устной традиции, в которой схожие по смыслу
поучения варьировались отдельными проповедниками.
Можно выделить целую группу аграфа, касающихся Страшного суда и второго
пришествия. В них отражено столь ясно видное в Апокалипсисе Иоанна напряженное
ожидание скорого конца света, которое было свойственно первым христианам,
надеявшимся, что царство божие на земле установится при их жизни. К этой группе
относится описание воскресения мертвых и "восхищения живых" в Первом послании к
Фессалоникийцам, речение из Послания к Эфесянам, разговор с апостолами из
рукописного варианта Евангелия от Марка и рассказ Папия, приведенный Иринеем в
его книге "Против ересей".
Эсхатологические чаяния особенно были распространены перед началом и во время
I иудейского восстания против римлян. Ожидание решающей схватки "сынов света" с
"сынами тьмы", победы над злом было характерно еще для членов кумранской общины
(II в. до нашей эры- I в. нашей эры), оно переросло позднее в идею Страшного
суда. Рассказ Папия интересен тем, что он показывает, как первые христиане
представляли, себе царство божие на земле. Словам Иисуса, приведенным Папием в
его сочинении "Изъяснение Господних изречений", предшествовало подробное
описание изобилия, которое наступит при этом царстве на земле. Это описание
содержалось не только в сочинении Папия, Ириней говорит о пресвитерах
(старейшинах), которые также повествовали о нем. Согласно этому рассказу, на
земле будут расти целые виноградные деревья по 10 тысяч лоз каждое, и на каждой
лозе по 10 тысяч прутиков, и на каждом прутике по 10 тысяч ягод, и, когда святой
захочет сорвать лозу, другая будет громко просить сорвать ее, так как она
лучшая. И пшеница будет по 10 тысяч зерен в колосе, и все животные будут
послушны людям. Именно это изобилие увидят люди, "которые достигнут тех времен".
Рассказ Папия явно основан на устной фольклорной традиции, отраженной в древних
восточных сказках, где говорится о сказочной стране, полной изобилия плодов. Еще
в древнеегипетской "Сказке о потерпевшем крушение" говорилось, как спасшийся
после кораблекрушения египтянин попал на остров, на котором он нашел и фиги, и
виноград, и всякие прекрасные овощи, и "нет такого яства, которого там бы не
было". Подобные сказания связаны с давней мечтой простых людей об избавлении от
изнурительного труда и недоедания, но в то же время изобилие, о котором
говорится в отрывке Папия, как и описанное в древних сказках,- это изобилие
сверхъестественное, не созданное руками человека. Рассказ этот - один из
древнейших для христианства примеров использования фольклора, но в нем
отсутствует идея духовного преображения, одна из важнейших идей раннего
христианства.
Надежды на скорое второе пришествие отражены и в самом раннем каноническом
тексте - в Евангелии от Марка: "...нет никого, кто оставил бы дом, или братьев,
или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради Меня и
Евангелия И не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более
домов, и братьев, и сестер, и отцев, и матерей, и детей, и земель, а в веке
грядущем жизни вечной" (10.29-30). В приведенном отрывке также можно видеть
надежды на материальное благополучие. Но постепенно такое восприятие царства
божия менялось: в речении о его приходе, содержащемся в Евангелии от Матфея,
которое в целом соответствует речению у Марка, слова "ныне, во время сие, среди
гонений" опущены. Вместо перечисления того, что получит последовавший за
Иисусом, просто сказано: "получит во сто крат и наследует жизнь вечную" (19.29).
Традиционно-фольклорный мотив получения благ, во много раз превосходящих
реальную жизнь, здесь дан только в намеке; речение из Евангелия от Матфея
кажется сокращенным вариантом аналогичного места у Марка или сокращением
соответствующего речения, которое имело хождение в устной традиции и которое
записал автор второго евангелия.
Отрывок, не включенный в канонический текст Евангелия от Марка, также связан
по содержанию с ожиданием Страшного суда, который должен положить конец "веку
Сатаны". Перед вторым пришествием, по словам Иисуса, должны произойти страшные
события, которые явятся испытанием и для тех, за спасение кого он и принял
смерть.
Неприятие существующего мира, как царства зла и неверия, которым управляет
Сатана, злой дух, было характерно для первых христианских групп. В логии из
Оксиринха (совпадающем с логием из Евангелия от Фомы) содержится требование
отречения от мира как непременное условие достижения царства божия. В Послании к
Галатам сказано, что Христос отдал себя, "чтобы избавить нас от настоящего
лукавого века" (1.4). В рукописном окончании Евангелия от Марка неприятие "века
Сатаны" гораздо более определенно связано со скорым наступлением конца этого
века ("мера лет его исполнилась") и дает основание предполагать относительно
раннюю дату исключенного из канонического текста описания явления Иисуса
ученикам и не считать это описание поздней вставкой; словоупотребление в этом
отрывке не противоречит остальному тексту евангелия - так, выражение "Сила
Божия" встречается в гл. 12, ст. 24.
Изменение восприятия царства божия, которое все чаще мыслилось как царствие
небесное, постепенное ослабление напряженного, фанатичного ожидания второго
пришествия привело к тому, что сокращались, изымались, редактировались речения,
рассказывающие о Страшном суде и царстве божием на земле.
Среди неканонических речений встречаются такие, которые отражают свойственное
первым христианам отрицательное восприятие богатства и могущества. К таким
речениям относятся приводимые Оригеном слова: "Из-за слабых был слаб, из-за
голодающих голодал, из-за жаждущих испытывал жажду". По смыслу это речение может
быть связано с одним местом из Послания к Филиппийцам, где сказано, что Иисус
"уничижил самого себя, приняв образ раба" (2.7). Смысловая связь указывает на
древность традиции, лежащей в основе этих представлений (унижение, рабство,
голод ради спасения униженных и голодающих). Своеобразно та же смысловая связь
проявилась в тексте неканонического Учения двенадцати апостолов ("Дидахе"), где
Иисус назван рабом (ребенком) господним (в греческом тексте употреблено слово,
которое обозначает и "дитя", и в переносном значении "раб" - человек,
подчиненный чьей-то власти). В последнем случае на социальное представление о
рабе наложена религиозная интерпретация: Иисус - раб, но раб божий и в то же
время дитя божие; тем самым презренное понятие "раб" приобретает иное значение,
будучи примененным к спасителю людей; унизившись до положения раба, голодая ради
голодных, он этих обездоленных людей приравнивал к "детям божиим". Вероятно, к
той же традиции восходит речение из апокрифических "Деяний Филиппа", в котором
выставляется требование нижнее сделать верхним, а правое левым. Но Филипп -
апостол, почитавшийся гностиками (в Наг-Хаммади было найдено Евангелие от
Филиппа); возможно, это речение было отредактировано в гностическом духе или
взято из какого-либо евангелия гностиков (ср. приведенное в комментарии 8
параллельное место из Евангелия от Фомы).
К раннему периоду развития христианства относится речение, призывающее
христиан быть опытными менялами.
По- видимому, это речение представляет собой предостережение против ложных
пророков, которых нужно уметь распознавать, - мотив, часто встречающийся в ранней
христианской литературе. Характерен образ, использованный в речении,-меняла,
умело определяющий фальшивые монеты, но, как это свойственно христианским
притчам, бытовой образ используется в другом значении, "переворачивается":
нужно распознавать не материальные, а истинные духовные ценности.
Отражением особенностей иудео-христианства является рассказ, сохранившийся в
одной из рукописей Евангелия от Луки. Иудео-христиане (о них см. с. 50-65) не
рвали полностью с иудаизмом, выполняли ряд обрядов (обрезание) и почитали
субботу; однако, будучи не только иудеями, но и христианами, они выступали
против формального отношения к религиозным требованиям, против внешнего их
соблюдения. Отрывок из Луки отражает, по всей вероятности, именно неформальное
отношение к соблюдению празднования субботы при общем признании соблюдения
субботних установлений: человек, сознательно нарушающий установление и
работающий в субботу в силу необходимости или для каких-то благих целей,
благословен, но человек, бездумно нарушающий Закон,- проклят. В последней фразе
имелось в виду ветхозаветное установление (вернее, ряд установлений), согласно
которому человек, по незнанию согрешивший (осквернивший себя), считался виновным
и должен был очиститься (Лев. 5.1 -4). Можно думать, что этот отрывок был
исключен из окончательного текста Евангелия от Луки из-за того, что в
гностических учениях, с которыми боролись христиане ортодоксального направления,
понятия "знание" и "незнание" играли основную роль в вероучении, и речение о
человеке, работающем в субботу, могло толковаться в гностическом духе (об этих
понятиях см. во II части книги). |
|
Не вошедший в канонический текст рассказ Луки восходит к какому-то
иудео-христианскому источнику, может быть к Евангелию евреев.
Вопрос об источниках неканонических речений не может быть решен однозначно:
вероятно, некоторые из них восходят к сборникам речений-логиев, которые были
достаточно рано записаны, а некоторые взяты из не признанных церковью евангелий.
Так, Ориген (In Jeremiam homiliae. III. 3) приводит без ссылки логий: "Кто
близко от меня, близко от огня, а кто далеко от меня, далеко от царства". Это
речение полностью совпадает с одним из речений хенобоскионского Евангелия от
Фомы (86). Игнатий Антиохийский в Послании к Смирнийцам цитирует слова Иисуса,
которые по другим источникам отнесены к Евангелию евреев; Климент
Александрийский цитирует речение, в значительной степени совпадающее с одним из
оксиринхских логиев, называя его речением из Евангелия евреев. Возможно,
какие-нибудь новые находки фрагментов евангелий позволят идентифицировать другие
аграфа.
До нас дошли не только аграфа, но и более значительные отрывки из неизвестных
(неидентифицированных) евангелий. К таким отрывкам относятся папирусный фрагмент
из Оксиринха и так называемый папирус Еджертона (по коллекции, в которой он
находится).
Оксиринхский фрагмент был обнаружен в начале XX в. (опубликован в 1908 г.) и
представлял собой листок, исписанный с двух сторон мелкими буквами. Очевидно, он
являлся своего рода амулетом.
В начале фрагмента Иисус, по-видимому, предостерегает учеников от коварства,
которое может привести их к гибели. Основная часть сохранившегося фрагмента -
рассказ о столкновении Иисуса со жрецом Леви в Иерусалимском храме. По жанру и
основной направленности отрывок близок к традиции, лежащей в основе первых трех
канонических евангелий, однако сам эпизод изложен совершенно самостоятельно.
Этот отрывок пытались идентифицировать с разными евангелиями, о которых
встречаются упоминания у христианских писателей,- евангелиями евреев, египтян,
назареев, Петра и т д. Интересно, что наряду с некоторыми параллелями с Новым
заветом можно найти и параллель с Евангелием евреев:
в обоих евангелиях символом распущенности выступают флейтистки.
Главная идея, выраженная в описании этого столкновения Иисуса со жрецом
Леви,- выступление Иисуса против формальной обрядности, соблюдения которой
требовали фарисеи (в отрывке указано, что жрец был фарисеем). Осуждение
"книжников и фарисеев" постоянно встречается в новозаветных евангелиях (а также
в отрывке из апокрифического Евангелия от Петра). В евангелиях Марка (7.1-5) и
Матфея (15.1-2) фарисеи упрекают учеников Иисуса в том, что они едят хлеб
немытыми руками (в Евангелии от Марка поясняется, что фарисеи, следуя преданию
старцев, соблюдают омовения рук, чаш, кружек, котлов, скамей). И в папирусном
фрагменте, и в новозаветных евангелиях дано противопоставление очищения
внешнего, ритуального очищению духовному. Эта мысль наиболее чётко выражена в
Евангелии от Иоанна, где сказано, что поклоняться богу будут не в каком-либо
определенном месте ("не на горе сей" и не в Иерусалиме), а "в духе и истине"
(4.21-23). Требование духовного очищения было сформулировано еще в учении
кумранской общины и в проповедях Иоанна Крестителя: еврейский историк Иосиф
Флавий (I в. нашей эры) в "Иудейских древностях", рассказывая о призывах Иоанна
к крещению, пишет, что омовению должно было предшествовать очищение внутреннее -
отказ от грехов и покаяние в них: "душа (крестившихся) предварительно очистилась
благодаря праведности" (Antiquitas. XVIII 5). Таким образом, папирус из
Оксиринха отражает одну из самых важных идей раннего христианства, восходящую к
учениям иудейских сектантов.
Эпизод в храме описан очень живо, ярким, образным языком; отрывок
представляется частью цельного самостоятельного произведения, а не компиляцией,
составленной на основе новозаветных евангелий. Противопоставление фарисея,
омывшегося в стоячей воде, Иисусу и его ученикам, омывшимся в "живой воде",
сделано гораздо более остро, чем в рассказах евангелий от Марка и Матфея об
упреках по поводу немытых рук. В Новом завете Иисус в ответ на упреки фарисеев в
свою очередь обвиняет их в нарушении Писания, здесь же расхождение гораздо более
принципиально, и отрывок обрывается на грозных словах, предрекающих погибель
тем, кто не примет очищения духовного,- во всяком случае таков должен по смыслу
быть конец оборванной фразы.
Идентифицировать этот отрывок очень трудно; резкая полемика с фарисеями не
исключает влияния иудео-христианства. Для христиан из иудеев было характерно
противопоставление своего учения не иудаизму в целом, а именно наиболее
ортодоксальному течению, представленному фарисеями. Возможно также, что в этом
отрывке отразились споры по поводу ритуальных омовений, которые велись между
фарисеями и ессеями Христиане, принимавшие священное омовение (крещение)
единожды, занимали по этому вопросу крайнюю позицию: они отказывались от
ритуальных омовений вообще и в этом отношении противопоставляли себя не только
фарисеям, но и ессеям. Поэтому представляется возможным, что отрывок на
оксиринхском папирусе восходил к Евангелию евреев или Евангелию от Петра (об
этих евангелиях будет сказано ниже), по своему жанру неизвестное евангелие
примыкает к новозаветному типу.
Отрывок второго неизвестного евангелия также обнаружен на листочках папируса.
Этот фрагмент, вернее несколько фрагментов, был найден в 1934 г и в следующем
году опубликован. Рукопись сохранилась на трех листочках, последний отрывок
сильно фрагментирован. Издатель новооткрытого отрывка полагал, что евангелие, к
которому он относится, было написано в первой четверти II в., во всяком случае
до 150 г Отрывок этот представляет значительный интерес, так как написан на
основе традиции, использованной в Евангелии от Иоанна (имеется совпадение
некоторых стихов в обоих евангелиях), возможно, автор папирусного фрагмента уже
читал четвертое евангелие. Но он знал также традицию, использованную у Луки, и
привлек какие-то другие источники, в том числе устные рассказы. Этот отрывок
отражает время от начала создания разных евангелий до отбора наиболее почитаемых
писаний и дает возможность проследить сам процесс создания священных книг
христиан.
Отрывок начинается с фрагментов, из которых явствует, что Иисуса обвиняли в
нарушении установлений иудейского Закона. Затем идет рассказ о том, что Иисуса
должны были как вероотступника забросать камнями, но он ускользнул из рук
"правителей". Именно в этих эпизодах можно увидеть совпадения с Евангелием от
Иоанна (например: "...никто не наложил на Него руки, потому что еще не пришел
час Его",- 7.30).
Однако следующие эпизоды связаны уже с синоптической традицией: исцеление
прокаженного упомянуто в евангелиях от Марка, Матфея и Луки (см. комментарии).
Отлично от Нового завета трактуется в неизвестном евангелии вопрос о подати
кесарю. Прежде всего здесь вопрос касается не конкретно подати, которую наложили
на иудеев римляне (как в первых трех канонических евангелиях), а отношения к
государственной власти вообще: следует ли давать то, что положено властью царей?
Ответ Иисуса направлен против лицемерия и коварства спрашивающих. Он не дает
определенного ответа, но упрекает их в непонимании его учения, хотя спрашивающие
называют его "учителем". В этом ответе ощущается то противопоставление мира
реального и мира преображенного, основанного на божеских, а не человеческих
законах, которое было свойственно первым христианским группам. Вопрос платить
или не платить подать кесарю не был для них сколько-нибудь существенным,
поскольку они ждали скорейшего конца мира со всеми кесарями, податями, деньгами
и т. п. Вероятно, и в новозаветной версии акцент первоначально ставился на
первой части ответа - "Богу - божие" (земные дела не должно смешивать с
божественным учением), и лишь впоследствии, когда для христиан стало необходимым
включиться в повседневную жизнь, поскольку второе пришествие все не наступало,
когда они решали вопросы допустимости или недопустимости тех или иных поступков
в этом мире, ответ Иисуса в канонических текстах стал восприниматься как
разрешение платить подати императору.
Цитата из пророка Исайи, приведенная в папирусном фрагменте, была призвана
подчеркнуть необходимость исходить из заповедей Бога, а не человеческих
установлений. Интересно, что та же самая цитата встречается в канонических
евангелиях, но в другом контексте: Иисус приводит ее, чтобы показать отступление
иудеев от божественных заповедей и следование вместо этого "преданию старцев"; к
такому преданию он относит требование ритуального омовения рук. Использование
одной и той же цитаты в разных контекстах может подтвердить гипотезу о
первоначальной записи ранними христианами отдельных ветхозаветных пророчеств и
других цитат, которые приводились христианскими проповедниками; возможно,
однако, что цитата из Исайи попала в разные евангелия непосредственно из устной
традиции. Вероятно, автор папирусного фрагмента не знал контекста, в котором
цитата из Исайи использовалась в новозаветных евангелиях. Но даже если он и
читал записи евангелий, ставших впоследствии каноническими, он не воспринимал их
таковыми: для него эти записи были одними из многих рассказов о жизни и
поучениях мессии Иисуса.
Последний отрывок очень фрагментарен. Можно только догадываться, что в нем
идет речь о каком-то чуде, сотворенном Иисусом на берегу Иордана, которое
раскрывает смысл вопроса, заданного Иисусом ученикам. Чудо это должно
символизировать, по-видимому, истинную веру, зерна которой, будучи невидимыми,
дадут обильные плоды (возможную реконструкцию этого отрывка см. в комментариях,
прим. 13). Такой подход к чудесам, творимым Иисусом, характерен и для четвертого
евангелия: чудо с насыщением пяти тысяч человек пятью хлебами (6.10-35)
символизирует "хлеб жизни", который дает учение Христа ("Я есмь хлеб жизни:
приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать
никогда".-6.35). Чудо здесь становится знамением, призванным раскрыть верующим
смысл учения Иисуса. Само же описание чуда в папирусном фрагменте отличается от
новозаветной традиции и восходит к другим источникам.
Мы не знаем, как были связаны между собой фрагменты неизвестного евангелия,
но можно говорить о нем как о самостоятельном произведении, независимом целиком
от Нового завета, с выраженной теологической концепцией духовного спасения.
Неизвестное евангелие, вероятно, было создано в Египте. Относительно ранняя дата
его написания говорит о том, что в первой четверти II в. христианские общины
существовали в Египте; им была знакома устная и письменная раннехристианская
традиция. Возможность того, что автор читал текст Евангелия от Иоанна,
подтверждается находкой небольшого папирусного фрагмента, в котором записаны
стихи из 19-й главы Евангелия от Иоанна (31-33; 37-38); фрагмент датируется
примерно первой третью II в. нашей эры (около 130 г.); находка этого отрывка и
отрывка из неизвестного евангелия, относящихся примерно к одному и тому же
времени, позволяет выделить конец I в.- начало II в. в качестве периода
интенсивного евангельского творчества, когда отбор христианских книг,
признаваемых священными, каждой христианской группой еще не начался. Интерес к
Евангелию от Иоанна именно среди египетских христиан вряд ли был случаен: идея
спасения в духе ("Если кто не родится от воды и духа, не может войти в царствие
божие".- 3. 5) близка гностическим учениям, которые распространялись именно в
Египте.
продолжение
Агафа.
Фрагменты неизвестных евангелий.
|