БИБЛИОТЕКА
galactic.org.ua
Интерактив лаборатория
Перев. с англ.
Т. К. Кругловой
1.
2.
4.
5.
6.
7.
|
Необыкновенное путешествие в безумие
и обратно: Операторы и Вещи
3.
Операторы
Утром, когда я открыла глаза, они стояли у моей постели, как призраки. Я
пощупала простыню, одеяло: ощущение было абсолютно реальным. Я действительно
проснулась и вижу их наяву.
Один из них был очаровательный мальчик лет двенадцати с приятной приветливой
улыбкой на лице. Пожилой мужчина всем своим видом внушал уважение:
представительный, серьезный джентльмен с устойчивыми нравственными
принципами, на которого можно положиться. А третий и вправду был ни дать ни
взять настоящее привидение с чересчур длинными, темными прямыми и словно
воздушными волосами и с каким-то неестественно удлиненным и невесомым телом.
А лицо совсем не вязалось ни с телом, ни с волосами: его черты были тонкими
и изящными, а выражение твердое и вызывающее.
Пожилой мужчина неожиданно кашлянул, прочищая горло.
- Для всех нас будет полезно, если ты поближе познакомишься с Хинтоном. - Он
кивнул в сторону привидения.
У меня не было ни малейшего сомнения, что лицо Хинтона мне незнакомо.
Видимо, прочитав мои мысли, пожилой мужчина заметил::
- Ты его хорошо знаешь, а когда-то знала еще лучше.
- Должно быть, мы встречались, раз вы так говорите. Простите, но я не могу
припомнить мистера Хинтона, - поспешно согласилась я.
Глянув в его вызывающее лицо, я осведомилась:
- Как поживаете?
Хинтон едва заметно кивнул головой и напряженно уставился в окно.
- Меня зовут Берт, - представился пожилой джентльмен. Вид У него был
озабоченный и в то же время какой-то отрешенный, словно его вырвали из
упорядоченного и устоявшегося мира и поручили роль церемонимейстера на
светопреставлении.
- А это Ники.
Лицо мальчика озарилось широкой, солнечной улыбкой.
Когда Берт приступил к разъяснениям, я поняла, почему это дело поручили
именно ему. Он изъяснялся кратко и четко. Меня выбрали для участия в
эксперименте. Он надеется на мое сотрудничество, в противном случае
возникнут осложнения для них и для меня. Они все трое - Операторы. Во всем
мире работают Операторы, но их никто не слышит и не видит. То, что их вижу и
слышу я, к сожалению, является неизбежной частью эксперимента.
У меня мелькнула мысль: я узнала о чем-то, что недоступно остальным людям и
очевидно, что это знание грозит мне опасностью, а также тем, кому я
попытаюсь открыть его.
- Именно, - с удовлетворением подтвердил Берт. Но ведь я не произнесла ни
слова. Я на мгновение задумалась. Однако дело есть дело.
- В чем заключается эксперимент?
Хинтон с кислой улыбкой повернулся к Берту:
- Ну, что, разве я не говорил, что Вещь первым делом задаст этот вопрос?
Вещь?
Берт продолжил. Великий Оператор Гадли давно уже подумывал о подобном
эксперименте. Надо было подобрать личность моего типа, сообщить ей о
существовании мира Операторов и посмотреть, что будет.
Итак, подопытная свинка в клетке, подумала я. С этим разобрались. Теперь
встает вопрос, удастся ли им этот эксперимент. Сомневаться, пожалуй, не
стоит. Они читают мои мысли, я вижу это в устремленных на меня глазах, по
тому, как меняется выражение их лиц при чтении моих мыслей.
Берт пояснил: каждый Оператор, подключившись к разуму человека, легко
считывает любую мысль.
Ситуация требовала некоторого размышления. Может, мне удастся обнаружить в
сознании какой-нибудь тайничок для своих мыслей?
Ники улыбнулся весело, а Берт снисходительно.
- Для Операторов не существует никаких тайников, - заметил Берт.
- Разум Вещей для них - открытая книга.
Вещей!
Хинтон вздохнул.
- Именно Вещей. Пусть будет с большой буквы, если тебя так больше
устраивает. Это не столь уязвит твое "эго". Все люди для нас Вещи. Мы читаем
и направляем их мысли и поступки. Что тут удивительного? Так всегда было.
Конечно, им предоставлена определенная, но весьма незначительная свобода.
Вещь делает то, что нужно Оператору, хотя ошибочно полагает, что идея
принадлежит ей самой. Сказать честно, у тебя сейчас гораздо больше своей
воли, чем у кого-либо еще из людского племени. Ты, по крайней мере,
понимаешь: то, что мы говорим, исходит от нас, а не родилось у тебя в
голове. Вещь!
- С волей у этой Вещи все в порядке, - заметил Берт. Хинтон бросил на него
внимательный взгляд.
- Мы тебя покидаем, - сообщил он.
- Я останусь, - возразил Берт и повернулся к Ники. Мальчик выглядел
огорченным.
- Тебе надо кое-что знать, - сказал он, обращаясь ко мне. - Каждая Вещь
постоянно находится под воздействием кого-нибудь из Операторов. До недавнего
времени тобой управлял Берт.
Весьма вероятно, подумала я. Пожалуй, этим объясняется мое уравновешенное
здравомыслие последних лет. Берт показался мне мудрым, логичным,
рассудительным и невозмутимым.
- А до Берта был Хинтон, - добавил Ники.
Хинтон? Кто бы мог подумать!
Воздух заметно заколебался, и в комнате появилась новая фигура.
- А это Проныра, - объяснил Ники.
- Он представитель Гадли, - добавил мальчик, обращаясь к Хинтону. Тот
недовольно хмыкнул.
Проныра был похож на симпатичного шустрого хорька. За ним нужен глаз да
глаз, подумала я, встретившись с его острым взглядом.
Любопытно, -
произнес он и придвинулся поближе. Какой-то неясный треск, словно в плохо
настроенном радиоприемнике, возник за стеной и наполнил комнату.
- Помехи, - произнес Берт. - Я так и думал. Проныра помрачнел.
- Все не так просто. Неужели не ясно, что если нас накроют, то отстранят на
всю оставшуюся жизнь? Это кто-то не из наших пробивается. Перекрой ему
доступ.
Хинтон напряженно вслушивался, определяя характер звука.
- Так их не меньше дюжины, - заключил он. - Уж не городской ли это совет?
Постепенно громкий звук помех стал тише и в комнату ворвались голоса
Операторов из городского совета, которые бурно протестовали против
затеянного Гадли эксперимента. Я надеялась, что протест в определенной мере
вызван опасением за мое здоровье, но его суть оказалась гораздо яснее и
проще. Вещи было сообщено то, о чем Вещам вообще не положено знать. Эта
конкретная Вещь может все разболтать другим Вещам, что создаст опасную
ситуацию.
- Уверяю вас, что эта Вещь умеет держать язык за зубами, - громко заявил
Проныра и тихонько шепнул Хинтону: - Я думал, ты откупился от этой братии.
Хинтон отрицательно покачал головой.
- Не успел. Они потребовали, чтобы я немедленно убирался из города.
- Отстранение, - потребовал кто-то из городского совета. - Пожизненное
отстранение.
Снова все загомонили. Тем временем Ники подошел поближе и присел на край
кровати.
- Тебе надо знать, что отстранение означает для Оператора тюремное
заключение. Отстраненный Оператор лишается права работать с Вещами.
Он говорил так, словно ожидал, что я все пойму и каким-то образом помогу.
- Что такое городской совет? - спросила я.
- В любом городе для Операторов совет является высшим юридическим органом.
Они пытаются остановить эксперимент, а он должен продолжаться.
Значит, у Операторов, как и у Вещей, существуют законность и власть. Хорошо
это для меня или плохо? Голоса продолжали бурную перепалку. Послушав
немного, я вдруг вспомнила, что на работе меня ждет незаконченное дело. Я
встала, быстро оделась и ушла. Хинтон и Ники вышли на улицу вместе со мной.
С трудом сосредоточившись, я закончила свою работу. Хинтон и Ники болтали
без умолку. Я видела, как их серые фигуры проплывали по кабинету, стоило мне
оторваться от работы. В полдень я сдала работу секретарю, сказала, когда и
куда ее отправить, сообщила начальнику, что заболела, и вернулась домой.
Операторы из совета уже ушли, но Берт и Проныра были дома. Хинтон стал
обсуждать моих сотрудников, что вызвало у меня большой интерес. Он перебирал
их одного за другим, указывая, кто из них Оператор, а кто Вещь. Мой
мысленный вопрос прозвучал достаточно громко.
- Да, - ответил Берт. - Операторы могут быть и во плоти. По внешнему виду
они выглядят совсем как Вещи. Только Вещи не умеют различать друг друга, а
Оператор делает это без труда. Ему достаточно настроиться на мозг человека,
чтобы выяснить, Оператор это или Вещь.
Я изучала мягкие, дымчатые, пушистые очертания моих новых знакомцев.
- У нас тоже есть тела, - сказал Ники. - То, что ты сейчас разглядываешь -
это наши изображения. Интересно, где же тела?
- Неподалеку, - усмехнулся Ники. - Впрочем, не пытайся нас разыскивать. Мы
отключим тебя прежде чем ты до нас доберешься.
-
Обработаем психологически, - добавил Проныра, изучая свои ногти.
Берт
прокашлялся.
- Основное
различие между Оператором и Вещью заключается в строении и способности
разума. В мозге Оператора находятся особые клетки, называемые зубцами. Это
врожденное свойство. С помощью этих клеток Оператор может на расстоянии
проникать в ум любой Вещи, прослушивать его и быть в курсе всего, что в нем
происходит. Более того, Оператор может подсказывать Вещи ту или иную мысль,
чтобы побудить ее к определенному действию. Разница здесь не столько в
качестве мышления, сколько в его возможностях. Среди Операторов, точно так
же, как и среди Вещей, встречаются и дураки, и умные. Но благодаря
особенности, о которой я только что говорил, Операторы могут управлять
Вещами.
Информация
меня ошеломила. Интересно, почему же Вещи никогда ничего не замечали?
- Среди
Вещей есть несколько специалистов, ведущих исследования в этом направлении,
- произнес Ники. - Даже если они и установят, что Вещами управляют
Операторы, вряд ли это что-либо изменит. Вещи слишком самодовольны, чтобы в
это поверить.
Не успела
я допить вторую чашку кофе, как в комнату вернулись Операторы из городского
совета. Дрожащими от негодования голосами они объявили свой ультиматум.
Проныре и его компании дается два часа, чтобы убраться из города, а меня
передадут Оператору из совета. С тем они и отбыли.
В
наступившей тишине Хинтон и Проныра повернули ко мне свои сероватые лица,
остановив на мне пристальные взгляды. Помолчав, Проныра объяснил, что для
меня гораздо опаснее оказаться в руках совета, чем остаться с ними. Как
только они уйдут, совет вернется и уничтожит меня.
Прямо
авантюрный роман какой-то, только плаща и кинжала не хватает, - заметила я.
Хинтон
вздохнул.
- Купи, по
крайней мере, молоток и гвозди, да забей окна. Потому что ты попытаешься
выйти через них. Дождешься, что сюда нагрянут штук двадцать Операторов из
совета и начнут обрабатывать тебе мозги. Скажут, прыгай, и прыгнешь как
миленькая. Для совета ты чудовище и источник опасности, а стало быть, тебя
надо устранить.
Я
вспомнила, с каким ужасом, злобой и негодованием вопили Операторы из совета,
и немедленно стала укладывать вещи. Приехав на автовокзал, я купила билет до
ближайшего крупного города.
- Мы с
тобой свяжемся, - пообещал Проныра. - Наша машина будет следовать за
автобусом.
Интересно,
подумала я, в другом городе, наверное, есть свой совет, и он тоже займется
мной, и будет ли мне от этого лучше?
- Совет
есть в каждом городе, неожиданно произнес Ники. - Повсюду есть Операторы. В
стране нет ни одного места, где бы Операторы не управляли Вещами. Сколько ни
старайся, от них не скроешься. А потом, твоя хартия находится у Гадли.
Какая еще
хартия?
- Это
документ на право управлять Вещью. Гадли приобрел ее у твоей компании. И
пока он не продаст ее кому-нибудь еще, не сомневайся, эксперимент будет
продолжен. Даже если какой-нибудь городской совет конфискует хартию, поверь
мне, они тут же тебя уничтожат.
Должен же
быть какой-то выход.
- Знаешь,
сколько у тебя шансов выпутаться из всей этой истории? - спросил Ники, и сам
ответил: - Один из трехсот. Да и то, если повезет.
Я совсем
запечалилась, краем уха прислушиваясь к беседе Хинтона и Проныры. Видно, их
машина шла совсем рядом, потому что голоса были громкими и отчетливыми.
Спать и есть я не могла. Когда автобус прибыл к месту назначения и я вышла,
ноги у меня просто подкашивались.
- Не
мешкай, - приказал Проныра. - Достань скорее все документы, удостоверяющие
твою личность и уничтожь их. На объяснения нет времени. Нам угрожает большая
опасность.
Страховка,
визитка. Я разорвала их на мелкие клочья, бросила в урну и стала ждать, что
будет дальше. Вдруг пол автовокзала как-то странно поплыл мне навстречу.
- Похоже
на сердечный приступ, - произнес надо мной чей-то голос.
Затем
человек в белом приложил какой-то предмет к моей груди. Потом я оказалась в
машине скорой помощи, которая каким-то образом превратилась в больничную
палату. Я продиралась сквозь густой туман и говорила, говорила. Склонившаяся
надо мной сестра позвала кого-то, и надо мной навис плотный круг голов. Они
слушали, задавали вопросы и снова слушали. Бережно поддерживая под руки,
меня спустили на лифте вниз и усадили в странного вида автомобиль. Позади
меня устроился полицейский. Мы подъехали к какому-то зданию, и полицейский
проводил меня внутрь. Здесь мной занялась женщина и провела меня в небольшой
кабинет. Вскоре я узнала, что оказалась в психиатрической больнице.
Туман
рассеялся, и в голове появилась обостренная ясность. Черт бы побрал этого
Проныру. Как быстренько он пристроил меня туда, откуда нет выхода.
Я
старалась как можно вразумительнее отвечать на вопросы женщины, хотя мне
было довольно трудно сосредоточиться. Сказывались длительная бессонница и
голодание. Кто Президент Соединенных Штатов? Не смогла вспомнить. Какой
сейчас год? Тысяча девятьсот какой-то. Где я живу? Голос Проныры подсказал:
- В
Лос-Анджелесе.
- В
Лос-Анджелесе, - повторила я.
Я твердо
знала, что живу вовсе не в Лос-Анджелесе, но где же? Появилась санитарка,
забрала мою одежду, выдала байковый халат и пару шлепанцев и отвела в
палату. Казалось, мои глаза работали независимо от разума, быстро оценивая
обстановку: количество кроватей в палате, число больных, число и внешний вид
обслуживающего персонала, расположение окон. Не умом, а глазами я осознала,
что приблизившаяся ко мне медсестра держит в руках шприц.
- Не
давайся, - прошипел Проныра. - Тебе угрожает страшная опасность.
Я стала
возражать против укола. Медсестра посмотрела на меня ничего не выражающими
глазами и вышла из палаты. Через минуту она возвратилась с другой
медсестрой, мускулистой бабищей.
Я снова
запротестовала. Глаза бабищи полыхнули лютым огнем. Это была такая
нескрываемая ненависть, что ее никак нельзя было спутать с раздражением или
возмущением.
Тут
заработал мой язык. Как и глаза, он, казалось, действовал совершенно
самостоятельно. Я слушала свою мягкую, спокойную и разумную речь. По
состоянию здоровья, сообщила я, мне не рекомендовано принимать
успокоительное. Мой лечащий врач неоднократно напоминал мне об этом. Если
это успокоительное, то у меня может быть аллергический шок. Поэтому лучше
посоветоваться с врачом, прежде чем делать укол.
Тупо
посмотрев на меня, первая сестра пожала плечами. Поражение ее не
раздосадовало. Зато бабища свирепо уставилась на меня, плотно сжав губы.
Позволить уложить себя на ковер - ни за что! Первая сестра отступила. Бабища
никак не могла оторвать от меня лютых глаз. Наконец ушла и она.
Зачем я
все это наговорила, мелькнула у меня мысль. Насколько я помню, у меня
никогда не было противопоказаний в отношении успокоительных лекарств. Часы
на руке показывали половину третьего ночи. Я снова услышала голоса Проныры,
Хинтона и Ники. Они сообщили новости из родного города. Совет просто
озверел, узнав, что я еще жива. Скоро сюда прибудет один из Операторов с
тем, чтобы убить меня. Я смекнула, что ему не составит труда пробраться в
нашу женскую палату.
- Да он
может это сделать и снаружи с помощью направленного излучения, - сказал
Ники. - Мы постараемся его задержать, а тем временем поможем тебе выбраться
отсюда. Надеюсь, нам это удастся.
Мне не
оставалось ничего другого, как тоже надеяться. Всю ночь я не сомкнула глаз в
ожидании известий. Наступило утро, а я все ждала.
Моими
соседками по палате оказались самые разнообразные представительницы женского
пола. Они собирались кучками в коридоре, прикуривая друг у друга. К своему
удивлению, я обнаружила в кармане халата пачку своих сигарет. Правда, спички
были конфискованы. Женщины как-то дружно двинулись в сторону длинных столов,
расположенных в конце коридора. Я последовала за ними. Давали завтрак. К еде
я не притронулась, зато выпила столько чашек кофе, сколько удалось достать.
Подойдя к курившей на скамейке девушке, я попросила разрешения прикурить.
Она подняла на меня глаза и залилась слезами. Снова склонив голову, она
стала безутешно рыдать. Тут я как-то сразу вспомнила, где нахожусь.
Бедняжка, с головой не все в порядке. Я прикурила у кого-то еще и вернулась
в палату. Постели были убраны, доступ к ним преграждала воинственно
настроенная санитарка. Я поискала глазами, куда бы присесть, но все скамейки
были заняты. Что же мне так и стоять весь день?
Внезапно
свет стал меркнуть, а пол медленно и плавно приближаться. Сильные руки
ухватили меня за плечи и опустили на кровать, лицом вниз. Повернув набок
голову, чтобы можно было дышать, я мгновенно уснула.
- Обед, -
шепнул мне в ухо Проныра. - Тебе нужно окрепнуть. Съешь все.
Откуда он
узнал, что уже время обеда? Еще не совсем проснувшись, я глянула в сторону
коридора. Женщины снова направились к столам. Я побрела за ними. Ножей и
вилок не было. Я съела все, что только можно было подцепить суповой ложкой,
вернулась в палату, легла на свою кровать и снова уснула.
У меня
никогда не было снов, так что то, что мне привиделось, не могло быть сном.
- Нет, это
не сон, раздался звонкий голос Ники. - Это диапозитивы.
Перед
моими глазами появлялись цветные портреты Операторов. Особенно неприятным
мне показался портрет Берта: у него на голове были нарисованы рога. Затем
невидимая рука крестообразно перечеркнула его портрет видимым черным
карандашом. Незаметно я уснула.
Проснулась
я с ощущением бодрости и с ожиданием какого-то события. Девушки не подавали
никаких признаков, что собираются двинуться к столам. Сев на край кровати, я
стала ждать. Дверь в палату распахнулась, и вошла сестра, держа в руках
историю болезни. Дойдя до середины палаты, она громко выкликнула мое имя, я
встала и последовала за ней. Сон освежил меня. Я вошла в указанный сестрой
кабинет, поздоровалась с находившимся там врачом и села. За спиной у доктора
внезапно появились фигуры Хинтона, Проныры и Ники. Не обращая на них
внимания, я внимательно смотрела в лицо доктору.
На столе
лежала стопка анкет и, видимо, доктору полагалось заполнять их.
Тем
временем Проныра и Хинтон затеяли спор. Оба, как ни странно, сошлись на том,
что нужно убрать из моего разума всю информацию об Операторах. Хинтон
считал, что это надо сделать с помощью диапозитивов. Проныра согласился. По
его мнению, мне следовало для этого еще задержаться в больнице. Но тут
возразил Хинтон, которого поддержал Ники.
Доктор
задал мне вопрос, и тут же Проныра подсказал мне ответ. Я повторила, а
доктор занес его в анкету.
- Ее семья
может узнать, где она, и они забеспокоятся. - заметил Ники.
- Верно, -
согласился Хинтон. - Дело и так слишком запуталось, чтобы в него влезла еще
куча родственников. Организовать показ диапозитивов можно в любом месте.
Главное - как можно скорее выбраться отсюда.
Доктор
задал еще вопрос, Проныра тут же подкинул готовый ответ. Мне оставалось
только повторять.
Проныра
настаивал, что в больнице уж очень хороший проектор для диапозитивов. Хинтон
не соглашался. Доктор долго изучал мою историю болезни, задавая по ходу
вопросы. Проныра был наготове с ответами. Наконец анкета была заполнена, и
доктор приступил к осмотру. Он постучал по коленкам, поцарапал подошвы ног,
проверил мое чувство равновесия, измерил давление крови, послушал сердце.
Проныра уже не так горячо настаивал на моем дальнейшем пребывании в
больнице. Доктор стал расспрашивать меня о семье. С помощью Проныры я
навыдумывала целую кучу родственников и адресов, по которым их можно
разыскать. Мы поговорили об обмороке, который случился со мной на
автовокзале. Проныра окончательно сдался, и было решено выпустить меня из
больницы.
Доктор
написал что-то на карточке и попросил передать ее моей палатной сестре, что
я и сделала. Затем мне выдали мои вещи, я оделась и покинула больницу.
Опасаясь городского совета, Хинтон велел мне немедленно отправляться на
другой автовокзал.
Не так уж
и трудно было удрать, подумала я. Однако нельзя отрицать, что вряд ли бы мне
это удалось без помощи Проныры.
Как
выяснилось, любимым средством передвижения у Операторов была автобусная
компания "Гончие Псы".
- Она
полностью под контролем Операторов, - сообщил мне Ники. - У них там даже
своя полиция есть, чего нет ни на авиалиниях, ни на железной дороге, эти
виды транспорта не входят в их сферу деятельности. Никогда не знаешь, когда
Оператору вздумается пристать к твоей подопечной Вещи. Водители у Гончих все
Операторы, всем им выданы лицензии Операторов-полицейских, по-простому Щитов
(Значок полицейского изображает щит - прим. перев.). Если ты везешь с собой
Вещь, ее хартию нужно сдать водителю, чтобы к ней не привязался незнакомый
Оператор.
Проныра
вдруг недовольным голосом стал сетовать на то, что в автобусах полно мух.
- Да я не
о тех мухах говорю, - повернулся он ко мне. - Я о Мухах.
- Это
жаргонное словечко для обозначения Оператора, который, в отличие от нас, не
принадлежит ни к какой организации, - пояснил Ники. - От этих Мух масса
неприятностей, а иногда они просто опасны, когда пристают к твоей Вещи. На
автобусе Гончих об этом, пожалуй, не стоит беспокоиться.
-
Послушайте, - раздался вдруг незнакомый голос.
- Это
водитель, - произнес Проныра.
- Мне все
это не нравится, - продолжал водитель. - Вы здорово рискуете, обсуждая все
эти дела в присутствии Вещи. Думаю, это не понравится нашей автобусной
компании. Проныра рассказал ему про эксперимент.
- Вы
ходите по тонкому льду, - неодобрительно заметил водитель. - Вам бы не
помешало запастись свидетельством о воскрешении.
Я
почувствовала, как Проныра навострил уши.
-
Свидетельство о воскрешении, - с удовольствием повторил он, словно смакуя
каждое слово. - Это мысль.
-
Гениальная, - добавил Ники.
-
Безусловно. Ники, ты побудь здесь, а мы с Хинтоном побеседуем приватно с
водителем.
-
Свидетельство о воскрешении выдается, когда возникает необходимость оживить
Вещь, - пояснил Ники. - Правда, дело это канительное, так что Вещь может и
не дождаться воскрешения, но на то он и Проныра, чтобы все обстряпать. С
таким свидетельством в кармане ему никакой городской совет не страшен. Он
сошлется на то, что эксперимент необходим, чтобы оживить умершую Вещь.
Вскоре
вернулся Проныра.
- На
следующей остановке водитель отправит телеграмму в управление. Он надеется
получить свидетельство. Для нас это будет отличной передышкой. С этим
свидетельством мы без помех доберемся до самой Калифорнии.
Вероятно,
там находилась штаб-квартира Гадли и его организации. Поэтому мои спутники
так спешили доставить меня туда. Без сомнения, самое опасное место для меня
именно Калифорния. Когда поздно вечером Проныра доложил, что свидетельство
выдано, я приняла свое решение. По прибытии в Чикаго, вопреки бурным
протестам Проныры, я отправилась поездом в Новый Орлеан.
В поезде
ко мне тут же привязались Мухи. Они отключили Проныру, Хинтона и Ники и
начали со мной Большую Игру. Первым делом надо было выбрать тему для игры.
Перед моими глазами появился большой фанерный щит со списком тем. Первое,
что мне бросилось в глаза, была "внезапная смерть".
- Так дело
не пойдет, - возразила одна из Мух. - Давайте придерживаться темы, которая
касается непосредственно этой Вещи. Иначе мы получим в высшей степени
неестественную реакцию. Эта Вещь на поводке у Операторов. Вот пусть они и
станут нашей темой.
Одна из
Мух была назначена судьей, и Игра началась. Ко мне обратилась первая Муха.
Осознаю ли я, что до конца жизни мне предстоит вот такое существование, что
я никогда не вернусь к жизни нормальных Вещей? Что до конца своих дней я
буду сидеть и слушать беседы Операторов? Это будет не жизнь, а сплошная
операторская говорильня.
Мысль
поразила меня как громом. У меня сердце екнуло.
- Ты что,
пытаешься ее разогреть? - поинтересовался судья, который вел строгий подсчет
очков.
- Да, -
ответила первая Муха. - Ведь это разрешается, верно?
- Сердце
отреагировало, - объявил судья.
- Сбавь
жар на десять пунктов и выше не лезь.
- Да я уже
кончила, - буркнула Муха. - Реакция получена.
К делу
приступила вторая Муха. Представляю ли я, что со мной будет, когда меня
доставят к Гадли? Верно, приходилось видеть или слышать о подопытных
животных, которых медики режут и мучают живьем, чтобы вести наблюдения и
изучать их? Вот и со мной будет то же самое, только я ведь не животное.
- Да вы
уже это делаете, - выпалила я. - Разве не так?
- Ты
недалеко продвинулась, - объявил судья второй Мухе. - Выходишь из Игры.
Теперь за
меня взялась третья Муха. Знаю ли я, что Гадли собрал в своей лаборатории
целую клетку чокнутых Вещей, на которых проводит свои опыты? О его
экспериментах известно по всей стране. У него есть одна женщина, которую
убедили, что она проповедник солнца, а та и вправду верит, что каждый вечер
обедает с самим солнцем. Свой бред она преподносит Вещам как новую религию,
причем неплохо зарабатывает на этом деле. Я тоже могла бы сколотить
приличный капитал на том, что меня ожидает, но еще неизвестно, какие чудища
будут преследовать меня день и ночь.
Мороз
пробежал по коже. Да ведь это сумасшедший ученый, озарило меня, и я
рассмеялась. Муха отошла с недовольным ворчаньем.
Наконец
первая партия подошла к финишу. Судья объявил победителя, и тот сгреб все
собравшиеся на кону очки, поскольку каждая Муха делала ставку. Смысл Игры
был довольно ясен. Каждая Муха запускала в меня капельку яда и наблюдала за
реакцией. Победителем оказалась та, которой удалось напугать меня больше
всего.
-
Вообще-то мы играем иначе, - сообщила мне одна из Мух, когда очки были
собраны для следующей Игры. - Обычно Вещи нас не слышат, хотя ощущают те
мысли, что мы впрыскиваем. Но у тебя мозг открыт, поэтому ты нас слышишь.
Игра все
продолжалась. Я собрала все свои силы, чтобы противостоять словесному напору
и хотя бы внешне выглядеть спокойной. Для этого понадобилось немало часов.
Игра шла всю ночь. Я готова была броситься в реку к тому времени, когда
поезд прибыл в Новый Орлеан. На вокзале, в зале ожидания меня перехватили
Хинтон, Проныра и Ники.
- Во имя
твоего и нашего блага, пользуйся только автобусами, - взмолился Хинтон.
- У нее
сердце сейчас из груди выскочит, так сильно бьется, - произнес Ники. -
Скорее в гостиницу.
В номере я
разделась и рухнула на кровать.
- Дадим ей
снотворного, - сказал Проныра. - Ей надо как следует выспаться.
Я
провалилась в сон и проспала семнадцать часов. У меня было намерение на
время задержаться в Новом Орлеане, но за окном уныло моросил дождь, в городе
было холодно и сыро. У меня начался страшный кашель, и я решила перебраться
поближе к солнышку, на автобусе компании "Гончие Псы", конечно.
Я купила
билет в небольшой техасский городок и стала обдумывать план побега. Мне надо
как-то оторваться от своих спутников и попробовать найти Оператора, который
закроет мой мозг.
- Вы
настроились на эту Вещь? - спросил Ники у Проныры и Хинтона. - Мы так
заботимся о тебе, - произнес он с укором. - А ты этого не понимаешь.
-
Чудовище, - с возмущением пробурчал Хинтон.
- Мы
только что отсосали информацию из твоего мозга, объяснил Ники. - Нам надо
было знать, о чем говорили Мухи. С помощью отсоса мы получаем полные
сведения о том, что ты слышала, думала и видела. Это не Мухи, а стая бешеных
псов!
- А на
каком предельном расстоянии Оператор может воздействовать на разум Вещи? -
спросила я. Эта мысль только что пришла мне в голову.
- Около
двух с половиной кварталов. Правда, это удается не каждому Оператору. Для
некоторых и метров шесть - предел. Это зависит от размера и качества зубцов
у Оператора.
Если мне
удастся оторваться от Операторов квартала на три, подумала я, для моего
разума наступит покой, и он сам излечится и зарастет. По всей вероятности,
Операторы раскрыли мой мозг, чтобы любой из них имел к нему доступ. Для
осуществления плана мне требовались деньги. Если я вернусь домой и сниму со
своего счета все, что у меня накопилось, я смогу приобрести маленький домик,
но с большим участком. Операторам будет до меня не добраться, и мой мозг,
возможно, со временем закроется. А потом я смогу лучше узнать себя без
вмешательства Операторов. Может, мне удастся понять, почему я так отличалась
от самой себя в те годы, когда мной управляли Хинтон и Берт. Люди проживают
всю свою жизнь, совершая странные поступки, и даже не подозревают, что ими
управляют Операторы. Та Игра в поезде - страшный вид спорта, но, наверное, в
отношениях между Операторами к Вещами случаются и более страшные моменты.
Веши можно заставить совершать жестокие, безжалостные поступки.
- Это
точно, - неожиданно подтвердил Ники. - Я знал одного Оператора, который
велел ей убить другого Оператора, которого ненавидел. Правда, такие вещи не
сходят Операторам с рук. Его приговорили к пожизненному отстранению и больше
ни к одной Вещи и близко не подпустили.
Если
разобраться, все эти законы установлены для защиты Операторов, но нигде не
видно ни капли сострадания к Вещам или ответственности за них.
- Тебя
возмущает, что Вещами манипулируют? - спросил Ники. - А разве вы, люди, не
извлекаете выгоду из любого живого существа, если представляется такая
возможность? Нет ничего безжалостнее Вещи. Так что не вам критиковать.
- Я, по
крайней мере, надеялась, - заметила я, - что Операторы относятся к Вещам
хотя бы как Вещи к собакам.
-
Приблизительно так, - произнес Ники.
- Нет, не
так. Природа создала два вида людей. Одни помогают и делают добро
окружающим. А другие без сожаления их эксплуатируют.
К
разговору подключился Проныра.
- Ты
упустила одно обстоятельство: неуемная жажда денег и власти - вот что дает
возможность воздействовать на Вещь. Точно так же, как деньги дают Вещи
ощущение надежности и самоуважения, то же самое дают Операторам набранные
ими очки. У кого много очков, у того и власть. С очками можно основать
собственную организацию, скупить хартии сотен Вещей и не опасаться других
Операторов. Чем же Оператор хуже Вещи? Если копнуть, то выяснится, что и
Операторы, и Вещи действуют из одних и тех же побуждений. Все мы в одном
котле варимся.
Хорошо бы
снять где-нибудь маленький домик с большим участком, подумала я. Тогда
Операторам до меня не добраться. Вернувшись в родной город, я сняла все
деньги, что хранились в банке, и вопреки мрачным пророчествам моих
компаньонов, купила билет на автобус, направлявшийся в северную часть
страны. Добравшись до сравнительно пустынного местечка в одном из самых
малолюдных штатов, я связалась с агентом по продаже недвижимости и тот сразу
же предложил посмотреть славный летний домик в горах. Воздух там - чистый
бальзам, нахваливал агент. Мы сговорились, он отбыл, а я отправилась
знакомиться с окрестностями.
- Индейцы,
- недовольно фыркнул Хинтон.
- Ей-богу,
настоящие индейцы.
С
разочарованием пришлось констатировать, что моя компания никуда не делась.
Где бы они могли быть, задумалась я, и решила, что, вероятнее всего, они
укрылись в одной из окружавших мой домик хижин, в которых ютились несколько
испаноговорящих мексиканских и индейских семей. Как выяснилось, мой домик
вовсе не был уединенным, как мне показалось вначале. Из-за густой листвы я
не разглядела, что помимо хижин мой дом окружают с десяток таких же летних
строений, одно из которых было совсем рядом.
В надежде
избавиться от голосов я уходила на ежедневные прогулки далеко от дома, но
они следовали за мной повсюду.
- Проныра
пользуется стробоскопом, - наконец объяснил мне Ники. - Это увеличивает наш
радиус действия до мили.
Примерно в
миле от моего домика находилось заведение, представлявшее собой совмещенную
почту, бакалейную лавку и промтоварный магазин. Каждый день я наведывалась
туда, чтобы сделать покупки и поболтать с семьей хозяина заведения.
- До чего
же здесь воздух хорош, - восхищенно заметил Ники. - Я тут, пожалуй,
растолстею. Лучшего места для здоровья не сыскать.
Хинтон и
Проныра, напротив, без конца твердили, что надо двигаться дальше.
- Нам
только индейцев не хватало, - ворчал Хинтон.
Примерно
через месяц моего горного отшельничества я решила наведаться в ближайший
городок. Эту мысль подсказал мне владелец почты, заметив, что ему приходится
бывать в городе раз в месяц, но, возвращаясь, он каждый раз восторгается,
какой же он счастливчик, что живет в горах. (Кстати, как я потом вспомнила,
он никогда не отправлялся в путь без револьвера).
Пройдя три
мили до шоссе, я дождалась автобуса и приехала в городок до обеда. Погуляв
по улицам, я вернулась на автобусную остановку и выяснила, что мой рейс
отменен и следующий будет через три часа. Пришлось опять бродить по городу.
Хинтон уговорил меня зайти в хозяйственный магазин и купить ручной фонарик.
Как мне показалось, совершенно бессмысленная просьба, но покупку я сделала.
Однако я
оценила подсказку Хинтона, когда вышла на своей автобусной остановке в
горах. Ночь уже спустилась, а мне предстояло пройти три мили густым лесом.
Включив фонарик, я отправилась в путь, прислушиваясь к голосам моих
спутников и к неясным звукам и шорохам леса.
Дорога
близилась к концу, вот уже показался мой дом, стоявший как раз за домом
испанской супружеской четы. У них был громадный участок, по которому бегали
семь брехливых собак. Мои ребята обсуждали вопрос об индейцах и о
возможности их использования Операторами в будущем, когда неожиданно рядом
со мной материализовался улыбающийся Ники. Это меня удивило, поскольку
Операторы уже давно не появлялись передо мной.
- Быстро
направь фонарик на собак, - произнес Ники.
Возможно,
я начала бы препираться, скажи это Проныра или Хинтон. Но услышав эти слова
от милого, улыбчивого Ники, я подняла руку и стала махать фонариком, пока
его луч не упал на собак. Они залились визгливым, яростным лаем.
- А теперь
быстро обернись, - приказал Ники, - и посвети в обратную сторону. Я
повиновалась и увидела невдалеке на дороге что-то огромное, размером с
датского дога, со сверкающими металлическим блеском глазами.
- Направь
луч прямо в морду и води рукой вверх и вниз.
Я отчаянно
замахала рукой перед горящими глазами. Вдруг глаза словно выключились и
что-то огромное свернуло в лес и скрылось в его темноте.
- Теперь
опять посвети на собак и беги, - приказал Ники.
Я
припустила по дороге не хуже поднятого охотником зайца, не спуская луча с
собак. Те прямо задохнулись от лая и готовы были снести забор. Не успела я
добежать до них, как во двор выскочил хозяин и затарахтел на своем испанском
со скоростью пулемета.
Тут я
остановилась, перевела дух и стала извиняться за беспокойство. Испанец
укоризненно покачал головой, а собаки все никак не могли уняться. Я вошла в
дом, но меня все преследовали горящие желтые глаза. Вдруг Ники напомнил мне,
что я собиралась нарвать маленьких белых цветочков, что росли на участке.
Собрав небольшой букетик, я поставила его в воду, послушала, как Ники
рассказывает о цветах, вскоре позабыла о желтых глазах и улеглась спать.
Наутро
Проныра решительно объявил, что во что бы то ни стало нам следует отсюда
уезжать. На этот раз его поддержал и Ники, добавив, что из-за плохого
снабжения водой я моюсь только раз в неделю и вскоре вся обрасту микробами.
Хинтон ядовито заметил, что если я пыталась укрыться в горах от них, то
попытка явно провалилась.
Мне
пришлось согласиться, что, пожалуй, нет дальше смысла оставаться здесь и что
завтра утром я попрошу кого-нибудь из соседей подбросить меня до города.
За
завтраком Ники сообщил, что получил известия от фирмы, где я работала. Они
сожалеют, что загнали такую отличную работягу-лошадь.
- Для
фирмы каждая Вещь - или ломовая лошадь, или дикий мустанг, в зависимости от
темперамента, - объяснил Ники. - Лошади обычно загоняют свои тревоги внутрь
и ничего не предпринимают для их разрешения. Для Игры лучшего материала не
найти. Совсем другое дело - мустанги. Эти не будут переживать втихомолку.
Случись беда, они бьют копытом, идут напролом и так или иначе устраивают
свои дела. Ты была мустангом, пока за тебя не принялся Берт, он-то и
превратил тебя в лошадь. Затеянный нами эксперимент задуман в общем-то не
ради тебя, но одно точно пойдет тебе на пользу: ты снова станешь мустангом.
Я
призадумалась над услышанным, а мои ребята тем временем переключились на
Мух.
- Они все
время будут тебе докучать, - заметил Проныра. - Даже в автобусах. Надо как
можно скорее перебраться в Калифорнию.
- А
давайте через Канаду, - предложил Ники. - Там Мухам не очень-то дают
разгуляться.
- Умнее не
придумаешь, - съязвил Хинтон, - особенно если учесть, что у нас нет лицензий
для работы в Канаде.
Решение
пришло мгновенно. Дойдя до телефонной будки, я позвонила в аэропорт и
узнала, когда будет ближайший рейс в Канаду.
- Этого
только не хватало, - ахнул Хинтон.
- Не ты ли
нас уверял, что с этой Вещью у нас не будет хлопот? - возмутился Проныра. -
Нас трое и мы едва управляемся с нею.
Через
несколько часов я летела в Канаду. Неужели удалось избавиться от моего
постоянного эскорта?
- У нее
голова прямо-таки распахнута настежь, - произнес чей-то голос. - Никакого
прикрытия на голове: ни тебе дощечки, ни покрышки, ни шалашика. Похоже, эта
Вещь понимает, о чем мы говорим.
- Да,
голова у нее раскрыта, и она вырвалась из-под надзора, - подтвердил другой
голос. - Я займусь ею. Как говорится, на ловца и зверь бежит.
Перехватишь ее на выходе из самолета, - сказал первый Оператор.
- Так ты
полагаешь, что она знает кое-что об Операторах?
- У нее
голова просто забита информацией об Операторах, я не успеваю ее отсасывать.
И где она только набралась всех этих сведений? - изумился второй Оператор.
- Я
немного поработаю с нею, - заявил первый Оператор. - Дамы и господа, в моем
распоряжении оказалась весьма необычная Вещь. Думаю, вы таких еще не
встречали. Она знает о существовании Операторов.
- Не может
быть! - воскликнул женский голос. - Кому же она принадлежит?
- Пока что
мы работаем с нею. Можете подходить, подключаться к Вещи и исследовать ее
мозг. Только сначала внесите пятнадцать очков. Работать с Вещью не
разрешается.
С десяток
голосов возникли один за другим и, уплатив свои очки, задавали мне вопросы,
на которые я демонстративно не отвечала.
- А
теперь, - предложил второй Оператор, - кто хочет участвовать в Игре? Ставка
- двадцать очков.
Операторы
только было собрались делать ставки, как стюардесса неожиданно объявила, что
самолет скоро приземлится. Первый Оператор с сожалением вздохнул.
- Как бы
то ни было, а мы набрали двести очков. Очень недурно. Эта Вещь - просто
золотая жила. Меня теперь от нее и бульдозером не отдерешь.
Однако в
аэропорту я быстро нырнула в такси, добралась до автобусной остановки и
благополучно улизнула от своих новых знакомцев. Добравшись до одного из
городов на севере Канады, я тут же попала в руки канадского ловца, который
немного спустя продал меня другому Оператору. Пересаживаясь с автобуса на
автобус, я направилась обратно в Штаты и немедленно угодила в зловещие сети
Доррейна.
- У него
есть свои достоинства, - заверила меня женщина. - Одно плохо: он ненавидит
Вещи. Сделаю для вас все, что в моих силах, но боюсь что этого будет
маловато. Попытайтесь сбежать, если подвернется случай.
Речь шла о
Доррейне, а женщина была его женой. Как только они вошли в мою жизнь, у меня
началась дикая головная боль. Стиснув зубы, я вжалась в свое сиденье и
приготовилась терпеть. Но вся моя выдержка мгновенно улетучилась, и меня
охватил страх, когда я узнала, что головная боль - дело рук Доррейна.
Он хочет
разрушить те клетки головного мозга, которыми вы мыслите, - пояснила жена.
Повернувшись к мужу, она прикрикнула на него:
- А ну-ка,
прекрати это. Ты уж и так выдолбил ей на полсантиметра всю левую сторону. Не
остановишься, сделаешь из нее придурка.
Уж этого я
не позволю. Я вышла из автобуса на следующей остановке и направилась в
ближайшую гостиницу.
- Ложись в
постель и вызови врача, - посоветовала миссис Доррейн. - Да не мешкай. Эта
долбежка - дело опасное.
В
телефонной книге я нашла номер первого попавшегося врача, вызвала его и
забралась в постель. Доктор приехал быстро, обследовал меня и велел
немедленно собираться в больницу.
- Я отвезу
вас в своей машине.
- А что у
меня с головой?
- С
головой? - он как-то странно глянул на меня. - У вас воспаление легких. Жду
вас внизу.
Час спустя
я уже лежала на больничной койке. Надолго погружаясь в сон, я изредка
просыпалась, слышала, как препирается чета Доррейнов и снова засыпала.
Наверное, они засели где-нибудь в гостинице по соседству или припарковались
у больницы, решила я.
Через
неделю мне стало значительно лучше. Обдумывая свое положение, я пришла к
выводу, что, пожалуй, мне будет на руку, если Доррейны затеют свою Игру. Они
уже пытались завербовать игроков среди Операторов-больных. Но я выяснила,
что Доррейны не всем по душе и что имеются желающие мне помочь.
- Ты
безнадзорная, - заключил один из Операторов, выдававший себя за
выздоравливающего после удаления аппендицита. - А для таких есть особые
правила. Победивший в Игре получает право владеть безнадзорной Вещью в
течение суток. Мы попробуем тебя выиграть и, если нам повезет, дадим тебе
передышку.
Победителем в Игре считался тот Оператор, которому удавалось вызвать у Вещи
наиболее выраженную эмоциональную реакцию. Это не составило бы труда для
Доррейна, которого я до смерти боялась. Но я собрала в кулак всю волю и,
контролируя свои эмоции, сама определяла победителя. К глубочайшему
возмущению Доррейна, день за днем меня выигрывали другие Операторы. Среди
них была и пара работавших на кухне женщин, которые убедили меня написать
письма моим друзьям.
- Мы тебе
поможем составить текст, - пообещала одна из них. - Если твои друзья -
Операторы, они расшифруют письма и поймут, что с тобой происходит.
Написав
под диктовку письма, я внимательно их прочитала, но так и не заметила
никаких признаков шифра. Только жизнерадостные описания мест, где я
побывала, и восторги от полученного удовольствия. Почти в каждом письме
повторялась фраза: "Наконец-то мне удалось как следует отдохнуть от
однообразия повседневной работы. Об этом каждый мечтает, но я и думать не
могла, что для меня это станет реальностью".
Больницу я
покидала неохотно. За порогом меня уже поджидала чета Доррейнов. С ними был
и Щит, полицейский Оператор из вашингтонского городского совета. По его
словам, он должен был охранять меня, пока я не пересеку границу штата.
Думаю, это было организовано не без участия моих друзей-Операторов из
больницы. У меня мелькнула соблазнительная мысль никогда не покидать штат, а
колесить по нему бесконечно, пересаживаясь с автобуса на автобус.
продолжение
|