БЕХТЕРЕВА

БЕХТЕРЕВА НАТАЛЬЯ ПЕТРОВНА
ЗАМЕТКИ КОРОЛЕВЫ

ЛАБОРАТОРИЯ ПРОСТРАНСТВ
galactic.org.ua
ЧЕЛОВЕК

 


Было трудно понять мою настойчивость. Я звонила раза два в день, уговаривала по очереди референта и секретаря, но академик Бехтерева упрямо не понимала, с чего это вдруг журналу "Домовой" приспичило взять у нее интервью. 

 
 
   

                             Создатель Института мозга академик Бехтерева не читает глянцевых журналов и не может взять в толк, для чего подобным изданиям такой персонаж, как ученый-нейрофизиолог, пусть даже всемирно знаменитый, сделавший более 200 открытий, пусть даже носящий великую фамилию собственного великого дедушки.
Эпопея длилась два месяца. Я передавала в Петербург журналы, объясняла, что "Домовой" единственный из всех глянцевых изданий печатает рубрику о помощи страдающим людям (надо сказать, на этом месте тон разговора смягчился), но в отношении личной встречи Наталья Петровна была непреклонна.
Она бывает на работе только в понедельник и четверг и очень занята. Ученики, ученые советы, встречи, письма.
"Вообще вы так мило пишете о косметике - зачем вам я?" - ответила она.
Тогда мне пришлось объяснить все как есть.
Наталья Петровна, сказала я, эта встреча нужна мне лично. У меня умер близкий друг. Он тоже был врач, онкоиммунолог. В последнюю встречу мы разговаривали о вере. И он сказал: знаешь, чем дальше я занимаюсь наукой, тем больше я укрепляюсь в мысли о божественном происхождении мира.
Все последнее время я думаю об этих его словах. Вот почему я прошу встречи с вами.
- Приезжайте, - тут же ответила она.

Институт мозга расположен на Петроградской стороне. Добираться до него неудобно: минут двадцать от метро. Когда меня наконец довезли меня до проходной, неприветливый охранник мрачно изрек: "Это Институт экспериментальной медицины. Институт мозга в следующем здании". Водитель уже уехал. Я вышла за ворота. Осмотрелась. Увидела грозную надпись: "Проход к Институту мозга через территорию ИЭМ строго воспрещен".

В приемной пришлось ждать часа два. У Натальи Петровны оказался ученый совет. Я ходила взад-вперед, читая бесчисленные грамоты и дипломы на стенках. Грамоты вызывали смешанное чувство восторга и ужаса. В одной говорилось, что британская энциклопедия "Кто есть кто в XXI веке" посвящает очередной выпуск Наталье Бехтеревой как человеку XX века, заложившему будущее науки о мозге. Другая (это был патент) гласила, что в 1990 году Наталья Бехтерева в составе группы ученых открыла "свойства нейронов подкорковых образований мозга человека".

В 1990 году Наталье Петровне было 66 лет. Осознав этот факт, я испуганно уселась в кресло.

- Впечатлились? - спросила референт. - Да, Наталья Петровна - это уникум. Вы знаете, она же одна бралась за случаи, которые абсолютно всеми специалистами считались неизлечимыми! Тяжелейшая эпилепсия, паралич, паркинсонизм... Все считали, что надежды нет. А она боролась. У нее же знаете какой девиз жизни? Мы в ответе за несделанное... Такой она у нас могучий человечище...

В детском доме у нее было прозвище Королева. Наташу Бехтереву прозвали Королевой за то, что она даже по лестнице ходила не опуская головы.

Я всегда думала, что детские прозвища - штука редкостно точная. У Натальи Петровны тяжелая, но действительно совершенно царственная походка. Не походка - поступь.

БЕХТЕРЕВА
 

В элегантном коричневом платье, массивных серьгах, с маленькой квадратной сумочкой в руке она шествует по коридору с гордо поднятой головой - тяжело, величественно и очень быстро. Если пытаешься идти в ногу, с удивлением обнаруживаешь, что переходишь на бег вприпрыжку.

С тем же стремительно-величавым достоинством Наталья Петровна вступает в свой кабинет и усаживается в кресло. Внимательно смотрит мне в глаза и без предисловий:
- Отчего он умер?
- Тромб в глубинной вене.

- С этим можно было бороться. А вы говорите, он врач, - и не хотел лечиться. Значит, было что-то еще.
Она поставила диагноз за десять секунд.

- Вы согласны с тем, что эта боль преодолима только верой? - спросила я, помолчав.
Она снова внимательно на меня посмотрела.
Ответила:
- Я вас понимаю.

"Понимаю" - главное слово в разговоре врача с пациентом.

В детском доме Бехтереву звали Королевой. Походка у нее действительно царственная. Не походка - поступь. Она шествует по коридору с гордо поднятой головой: тяжело, величественно и очень быстро. Если пытаешься идти в ногу, с удивлением замечаешь, что перешел на бег

- ...хотя не уверена в точности постановки вопроса. Наука ни с какой точки зрения не является антагонистом вере. Если вы полистаете литературу, вы увидите, что религия никогда в истории не противопоставляла себя науке. Джордано Бруно, к примеру, вопреки принятой точке зрения, осуждали не за его учение, а совсем за иные вещи. Другой вопрос, что сама наука в какой-то момент начала противопоставлять себя религии. И это, с моей точки зрения, странно, потому что сегодняшнее ее состояние как раз убеждает в правдивости постулатов, изложенных, к примеру, в Священном Писании.

- Но ваши собственные занятия наукой и такой тонкой материей, как человеческий мозг, имели какое-то отношение к приходу к Богу? Или это был совершенно независимый от профессиональной деятельности процесс?
- Они имели отношение к привычному для меня способу анализа событий. Дело в том, что я не отношусь к тому типу ученых, которые утверждают: того, что я не могу измерить, попросту не существует. Между прочим, это слова одного уважаемого мною коллеги. На которые я всегда возражаю: наука есть путь к звездам. Дорога в неведомое. Как, к примеру, в этом случае быть с документальными свидетельствами, на основе которых воссоздается история войн? Разве подтвержденные свидетельства об одном и том же событии не являются поводом для анализа и серьезным документом? Я в данном случае не защищаю Евангелие, не нуждающееся в защите, - я в данном случае говорю о самой системе осмысления непонятных, неординарных вещей - таких, например, как многочисленные показания людей, видевших и слышавших окружающих в состоянии клинической смерти. Этот феномен подтверждается множеством больных, причем свидетельства поразительным образом совпадают при опросе пациентов разными лицами на разных концах земли. Множество женщин во время родов переживали это состояние - как бы временного выхода из тела и наблюдения за собой со стороны... Науке известно, что нарушение, тем более прекращение деятельности органов зрения и слуха обязательно приводит к нарушению, соответственно, зрения и слуха. Как же тогда при выходе из тела можно видеть и слышать?.. Предположим, что это некое состояние умирающего мозга. Но как тогда объяснить неизменность статистики: лишь 7-10% от общего числа переживших клиническую смерть помнят и могут рассказать о "феномене выхода из тела"...
 

 
 
   

А по-вашему, это есть доказательство постулата о том, что "много званых, но мало избранных"?
- Я пока не готова дать на это ответ. У меня его просто нет. Но ученый должен прежде всего четко ставить перед собой вопросы. Не боясь. Сегодня очевидно: тело без души не живет. Но биологическая смерть, ведет ли она к смерти души - вот вопрос вопросов. Я впервые поставила его перед собой в ходе встречи с Вангой. Так получилось, что в конце 80-х годов я оказалась в Болгарии у нее на "приеме". Я сама просила устроить эту встречу: хотела как человек, который всю жизнь занимается проблемами живого мозга человека, своими глазами увидеть, что это за явление. Мне надо было понять: вот такой феномен, пусть один на всем Земном шаре, - он может существовать? Существует или нет человек, общающийся с умершими? И, несмотря на увещевания захвативших меня там в полон профессоров (они наперебой пели мне о том, что у Ванги по всему свету осведомители и любое слово, которое она скажет, нужно пропускать через фильтр ее возможности или невозможности об этом знать), я должна признать: встреча эта меня глубоко потрясла. Более того: чем больше проходит времени, тем сильнее я убеждаюсь в том, что имела дело с уникальным явлением ясновидения. Я потом встречала множество людей, претендующих на обладание этим даром. Но ничего общего с Вангой они не имели. Пример Ванги абсолютным образом убедил меня в том, что существует явление контакта с умершими.

- И именно эта встреча стала для вас неким поворотным моментом мировосприятия?
- Нет. Это произошло не благодаря Ванге. Хотя, безусловно, встреча с ней заставила меня задуматься. Ванга беседовала с моей умершей матерью, упоминая факты, известные только нам двоим. Она начала свой разговор с того, что я только что пережила три смерти. Это тоже было правдой: за два года я похоронила трех близких мне людей. А потом она показала мне трясущиеся руки: "Вот мать твоя стоит, у нее с руками вот такой паралич. (Ванга говорила на странной смеси болгарского и македонского, поэтому не могла правильно назвать болезнь.) Твоя мать стоит в дверях и повторяет: 'Это все болезнь, это все болезнь'..."

- Надо вам сказать, что мама моя последние двенадцать лет болела тяжелейшим паркинсонизмом. И это были именно те слова, которые она все время повторяла... Но это не единственная поразившая меня вещь. Например, Ванга окликнула меня, не зная, что я пришла (а ведь она была слепа!). Или другое: она в ходе разговора все время всматривалась куда-то и говорила, что никак не может найти моего мужа. Я тогда не придала этому значения. Но вскоре после этого мой муж умер... Разумеется, мне было бы легче сказать, что всего, что я увидела, попросту не существует. Вы же понимаете: такая позиция резко повышает индекс цитирования в научной литературе. Но я считаю своим долгом честно констатировать факты. Вы не представляете, сколько раз мне потом приходилось слушать упреки типа: "Как же вы, ученый с мировым именем, можете клевать на такие вещи?"

- Ваше желание изучать это явление после личной встречи с Вангой претерпело какие-то изменения?
- Я честно рассказала Ванге об исследовательской цели своего приезда. Она, кстати, ничуть на это не обиделась. Но желания изучать ее после нашей встречи у меня лично не возникло.

- Вы просто убедились в том, что существуют неисследованные сверхвозможности мозга? Или все-таки поставили для себя вопрос о существовании невидимой реальности?
- Отвечу вам так. Несмотря на то что я посвятила всю жизнь исследованиям мозга человека, мне никогда в голову не приходило доказывать, что его строение убеждает в происхождении человека от млекопитающего. Просто до определенного момента эта проблема была вне сферы моих научных и человеческих интересов.

- Вас интересует, как я пришла к вере. Этот момент не имел отношения ни к личности Ванги, ни к занятиям наукой. Так получилось, что после поездки к Ванге - это просто по времени совпало - я очень многое пережила. Я пережила предательство ближайших друзей, травлю в Институте экспериментальной медицины, который я тогда возглавляла и где объявила о своем решении уйти в новый Институт мозга, и самое страшное - смерть двух моих родных людей: мужа и его сына от первого брака. Они умерли очень трагически, почти одновременно: Алик покончил с собой, а муж не перенес его смерти и скончался в ту же ночь. Вот тогда я очень изменилась.

- Иными словами, только опыт страдания привел вас к какому-то новому пониманию действительности?
- Пожалуй, это так. Но не само страдание, а то, что этот опыт полностью выходил за рамки известного мне объяснения мира. К примеру, я никаким образом не могла найти объяснения тому, что фотография моего мужа после его смерти плакала (это происходило в присутствии свидетеля). Как и тому, что муж, явившись мне после этого во сне, просил помочь в издании рукописи его книги, которую я не читала и о которой не узнала бы без его слов. Это был не первый подобный опыт в моей жизни (перед арестом отца в 1937 году я тоже видела сон, затем в точности повторившийся в реальности), но здесь я впервые задумалась о происходящем всерьез. Разумеется, эта новая реальность пугала. Но мне тогда очень помог мой друг, священник, настоятель Софийского собора в Царском Селе отец Геннадий... Кстати, он мне настоятельно советовал меньше рассказывать о подобного рода переживаниях. Тогда я не очень к этому совету прислушалась и даже написала о произошедшем в книге - точно так же, как привыкла писать о любом другом своем открытии. Но со временем - мы же все меняемся! - я внимательнее стала относиться к этому совету. Потому что задумалась об истории Евы, вкусившей плод от древа познания. Сегодня для меня, к примеру, предельно важен тот факт, что митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн благословил меня на исследование "зазеркалья".

- Это, кстати, было для меня полной неожиданностью: мы встречались с владыкой по совершенно постороннему поводу, речь шла о закупке аппаратуры для нашего института, и я по ходу дела рассказала о возникших у меня вопросах на тему исследования неведомого... Я тогда не знала, что благословение в мирском понимании - это почти приказ.

- Наталья Петровна, я могу спросить, мешало ли вам в жизни отсутствие религиозного воспитания?
- Вы знаете, мое детство пришлось на крайне антирелигиозный период. В те времена, к примеру, был очень популярен журнал "Безбожник", в котором рассказывалось о том, как темная бабушка, порезав палец, завязывает его паутиной, а умный внучек в этих случаях мажет палец йодом. Как вы знаете, в паутине потом был обнаружен пенициллин... Но дело в том, что у нас дома никогда не звучало ничего нелояльного в адрес церкви. Нам не внушали безбожия: эта тема всегда обходилась, как и тема священников, которых в тот период было модно осмеивать. В детском доме ситуация повторилась: религиозного воспитания не было, но не было и антирелигиозной пропаганды. И очень долгое время, даже когда я уже начала ездить за границу, я бывала в храмах, воспринимая их исключительно как произведение искусства. Мне это очень нравилось именно с художественной точки зрения. Но я и представить себе не могла, что это когда-нибудь станет мне близко совсем в другом смысле.

- И как вы в этой связи понимаете евангельское изречение "никто не уверует иначе, чем по воле Творца"?
- Очевидно, что к вере нельзя прийти ни под чьим-то влиянием, ни по одному лишь эмоциональному порыву, ни тем более по причине логически выстроенных умозаключений. Духовный путь человека - слишком тонкая материя. Никакие примеры здесь не уместны. Убеждать кого-либо в правдивости Евангелия на основании моих научных регалий невозможно. Моя история есть просто некий частный опыт.

- Тогда спрошу иначе. Вот вы в 13 лет после ареста родителей остались сиротой. Как вы спустя годы оцениваете этот опыт? Видите ли вы в нем какую-то логику, необходимую для осуществления вашей судьбы?
- Это очень трудный вопрос. Давайте поставим его так. Могла ли я кому-нибудь пожелать пережить такое? Даже учитывая то, что человек в этой ситуации закаляется и что-то приобретает? Нет. Я бы никому этого не пожелала. Никому. Но если вы спрашиваете, получила ли я что-нибудь благодаря этому опыту, я отвечу так. Я получила возможность убедиться в том, что человек в любых обстоятельствах может оставаться человеком.

- То есть для вас эта история не стала историей Чучела, которое травят за инородность?
- Вы знаете, мне всю жизнь жалко Кристину Орбакайте за то, что ей пришлось играть такую чудовищную роль! Там есть ужасные вещи. Человек поставлен перед необходимостью предать. Что может быть страшней?.. Слава Богу, мне очень повезло с детским домом. Мы с братом попали в детский дом для латышских детей, чьи родители тоже были репрессированы. И там был потрясающий директор, Аркадий Исаевич Кельнер. Сказать, что в детском доме, которым руководил такой человек, было плохо, будет попросту нечестно. Несмотря на то, что прежде у нас была хорошая квартира, уютный дом и обеспеченная жизнь. Трагедия состояла не в утрате всех этих уютных обстоятельств, а исключительно в потере родителей. Поначалу она была несколько меньшей, потому что я не знала, что отец расстрелян (нам сказали, что ему дали 10 лет особого режима), и верила, что, когда закончу школу, жизнь вернется на круги своя: вернется мама и, быть может, отец... Но через пару лет мама написала, что ей дали восемь лет, а не пять, как я думала, и я поняла, что с этого момента я иду в жизнь одна. Вот это было по-настоящему драмой. Но вот вопрос: не свершись она в моей судьбе, стала ли бы я тем, кем мне пришлось стать? Дома я учебника в руки не брала: я занималась музыкой, языками, много читала и к учебе относилась крайне прохладно. А Кельнер мне сразу сказал: "Положение у тебя такое. Если ты не будешь первой ученицей в школе (а школа была не детдомовская, а общая), мне тебя не отстоять: после седьмого класса ты отправишься на кирпичный завод. Дети так называемых "врагов народа" получали такую путевку в жизнь... И вот в этих обстоятельствах я поневоле стала первой ученицей. Хотя, честно говоря, это не потребовало особенных усилий. Я просто взяла в руки учебники. Узнала, как они выглядят. Нас было двое первых в школе - я и покойный ныне Витя Гольданский. Он тоже потом стал академиком...

- И как вы сегодня, с высоты всех полученных научных званий и наград, воспринимаете фразу "в начале было Слово"?
- В начале всего лежит мысль. Мысль мозга. Говорю об этом не в отрицание материальности мира и эволюционной теории, хотя лично мне ближе иной взгляд. Очевидно другое. Если есть мозг, то - как хотите - все действительно начинается со слова.

- Слова Творца. Так?
- Отвечу так. Общеизвестно, что творчество является высшим способом нервной деятельности. Создание видимого из невидимого - всегда великий акт, будь то сочинение музыки или стихов...

- По-вашему, можно с этой позиции осмыслять процесс сотворения мира?
- Весь вопрос в том, что ученый ни при каких обстоятельствах не имеет права отвергать факты на том основании, что они не вписываются в его мировоззрение. С моей точки зрения, в этом случае разумнее переосмыслить позиции.

Текст МАРИЯ ВАРДЕНГА Фото ЮРИЙ КОЗЛОВ


БЕХТЕРЕВАНАТАЛЬЯ БЕХТЕРЕВА. Извилистый путь мысли

В ДЕТСТВЕ академик и нейрофизиолог с мировым именем Наталья БЕХТЕРЕВА испытывала волю с помощью раскаленного гвоздя: нагревала его на огне и прикладывала к ладони. С тех пор она не изменила себе и по-прежнему «держит удар». 13 лет является научным руководителем Института мозга человека в Питере и разгадывает тайны, скрытые в извилинах серого вещества. 7 июля ей исполняется 80.

Карма семьи
— НАТАЛЬЯ ПЕТРОВНА, ваш сын Святослав сказал: «Когда идея овладевает мамой, она становится материальной силой». Кто вам ближе по духу — Галилей, который, стоя на коленях, отрекся от учения Коперника, или Джордано Бруно, взошедший на костер за свои убеждения?
— Передо мной как перед ученым не стоял костер (или расстрел — это современнее). Поэтому трудно сказать, чью судьбу я бы выбрала. Как бы я поступила перед лицом смерти? Я не верю тем, кто говорит, будто ничего не боится. Страшно всем. А вот как можно жить, преодолевая страх, показано в фильме «Страсти по Христу». Эта убежденность выше инстинкта самосохранения… Хотя к тому, чтобы отречься от своих научных принципов, меня склоняли не однажды.

— По легенде ваш дед, психиатр и невропатолог Владимир Бехтерев, был отравлен, после того как он поставил Сталину диагноз «паранойя». Родителей репрессировали, а вы сами попали в детдом. И теперь Комиссия по лженауке преследует вас. Просто «карма семьи»!
— Не знаю, правда ли, что дед поставил такой диагноз Сталину. Но известно, что в результате визита к Ленину Бехтерев сказал, что у вождя — сифилис мозга. Если деда и убрали, то затем, чтобы он, не дай бог, не обмолвился среди медиков о поставленном диагнозе. Мой отец считал, что исполнителем этого черного дела стала вторая жена деда Берта Яковлевна, хотя те, кто видел их вместе, говорили, что она относилась к мужу с симпатией. Она была членом партии, а в те годы это тоже было «диагнозом»… Мой отец, инженер и изобретатель Петр Бехтерев, был расстрелян, мать отбывала срок в лагере в Мордовии. Может быть, заманчиво было бы ответить вам, что я сама — мученица в  науке. Ну уж нет!

Озарение общества
— НЕКОТОРЫЕ состояния души и обстоятельства жизни трудно объяснить логикой: роковая любовь, судьба-предопределенность, склонность к самоубийству, озарение как пик творчества, интуиция — «шестое чувство», ясновидение, вещие сны. Все это кажется ирреальным, как иное измерение. Это продукт мозга?
— Отвечу так: «Не только мозга, но мозга — обязательно». Как ни обидно, но нередко кажется, что в том, что касается личной жизни, мы полностью свободны лишь в мелочах. Кстати, что-то похожее сказала мне Ванга, когда я приезжала к ней в Болгарию.

— Говорят, что мозг — это только приемник, рецептор, через который душа воспринимает мир…
— Я уверена, что мозг — далеко не только рецептор! Не все его тайны еще раскрыты.

— А почему мы не можем читать мысли друг друга?
— Наверное, если бы это было, то угасла бы жизнь в социуме. Обществу это невыгодно. У него тоже работает инстинкт самосохранения. Но бывает, что ясновидение как бы проявляется — например, когда матери на большом расстоянии чувствуют, что с их ребенком случилась беда. Эта связь возникает еще в утробе. Или вещие сны: редко, но бывает.

— Мозг больного человека отличается от мозга здорового?
— Конечно! Обычно мозг борется с болезнью. Но, если ему не удается справиться с недугом, он за неимением лучшего приспосабливается к нему. Чтобы побороть болезнь, нужно пошатнуть эту систему.

— Вы говорите о мозге так, будто он — отдельный организм, как бы «существо в существе»!
— Вы правы. Иногда он меня поражает. Общество живет по тем же законам, что и мозг! Например, во время шоковой терапии в 90-х многим стало страшно. А мне — нет. Для меня это была дестабилизация, пришедшая на смену патологии. Мы начали выздоравливать через шок. Хотя терапия и затянулась…

Буря в мозге
— ВЫ ОБНАРУЖИЛИ в сером веществе особый механизм — детектор ошибок — и сказали, что, как вам кажется, нашли жемчужину. Откуда такая аналогия?
— Я люблю повесть Стейнбека «Жемчужина». Ее герои, ныряльщики, говорят: чтобы найти стоящую жемчужину, нужно хотеть этого, но не слишком. Это особое состояние сознания, и бывает, в нем и приходит озарение. Помните Архимеда с его «Эврикой!»? Я испытала это на себе: дважды в жизни формулы теорий приходили ко мне именно так…
Я не сразу верила в свое счастье, когда встречалась с умными законами мозга. Как красивы и безупречны формулировки, которые мы получаем как бы ниоткуда! А детектор ошибок! У мозга есть свой блок самосохранения и защиты — вроде предохранителя. Он охраняет сам себя от того, чтобы шквал негативных эмоций не захватил его целиком.

— Ваш детектор — добро или зло для творчества? Он способствует полету творческой мысли или тормозит его?
— Вначале мне казалось, что он, конечно, должен только мешать. Творчество — всегда создание чего-то нового, а детектор вроде бы сличает это «что-то» с матрицей и, если есть нестыковки, принимает меры. То есть, когда вы готовы воспарить, как бы одергивает: «Не лезь туда, остановись, неприятностей не оберешься!» Но сейчас я думаю, что он может и помогать, чтобы мы не тратили силы на изобретение велосипеда.

— Что же это все-таки за состояние, в которое нужно впасть, чтобы тебя озарило? «Мозговой штурм»? Отрешенность? Своего рода транс, когда можно воспринимать «внутренний голос» или «глас свыше»?
— Я могла бы вам ответить как в таблице умножения: «Для озарения необходима активация определенных областей мозга, в том числе, вероятно, 39-го и 40-го поля по Бродману». Но если не лезть в такие дебри, то вы просто не должны быть слишком взволнованны или, напротив, равнодушны. Нужно чуть-чуть отстраненности и вместе с тем долгой сосредоточенности на проблеме. И тогда, быть может, мозг включит скрытые резервы.

— Мастера культуры описывают момент творчества так: «Начал творить, а очнулся спустя два часа». Что происходит в это время?
— Все дело в эмоциональном накале. Такое случается и в момент беды. Бывает, человек увидит что-то ужасное, например признаки неизлечимой болезни у близкого человека. Из-за сильного шока он может забыть об этом, и останется смутное чувство — «что-то произошло». Так же и с творчеством. Помните, как воскликнул Пушкин, когда писал «Евгения Онегина»: «Что со мной выкинула эта Татьяна?! Она вышла замуж!..» А еще меня поражают защитные механизмы в мозге актеров, которые позволяют им выжить под натиском бурь эмоций.

— Вы пытаетесь доказать существование альтернативного зрения. Это что, способность видеть сквозь стены?
— Эту «жемчужину» не я открыла, мы лишь изучаем ее. Феномен, по-видимому, связан не только с мозгом, но и с органами чувств. Люди, обученные такому восприятию, могут видеть сквозь непрозрачные очки: читать, различать предметы и т. д. Такое впечатление, что тут действуют и другие каналы передачи информации в мозг помимо глаз. «Альтернативно видящие» способны даже опознавать объекты на мониторе. Но это не значит, что можно поставить перед испытуемым доску и он будет смотреть сквозь нее. Хотя обучить этому, вероятно, реально, если дать человеку привыкнуть к доске и необычной ситуации.

— Эти исследования не дают покоя Комиссии по лженауке и низводятся к уровню циркониевых браслетов и знахарства. Вас, ученого с мировым именем, это не обижает?
— Обиды нет. Но жаль, что другие мои работы не вызывают столь пристального внимания!

— А вам не кажется, что весь сыр-бор вокруг «лженауки» объясняется тем, что сама наука в России довольно ортодоксальна? Вот вас и сделали еретиком!
— Многое из того, что мы изучаем, признано и даже вошло в учебники. Самое глупое, что я могу сделать, — противопоставить себя науке. Ничего подобного! Живу в науке, как и все. Не нужно даже славы. Ортодоксальность может цементировать фундамент, а новое, если оно верно, постепенно приобретает черты ортодоксальности, и тогда появляется «новое» новое и т. д. Просто на пути в глубины мозга может быть чуть больше непознанного, и потому иногда кажется, что я продираюсь сквозь колючий кустарник. Какой я еретик? Ужасно неуютно на костре!


Бехтерева

Смотрите статьи

О так называемом "альтернативном зрении" или феномене прямого видения

Бехтерева Н. П.:  "Мозг - самый загадочный объект во Вселенной"

Современные подходы к изучению деятельности мозга

Телепатия и Психокинез - классические опыты

Бехтерев В. М. (биография)

На все науки цензор?
 

 
 

- человек - концепция - общество - кибернетика - философия - физика - непознанное
главная - концепция - история - обучение - объявления - пресса - библиотека - вернисаж - словари
китай клуб - клуб бронникова - интерактив лаборатория - адвокат клуб - рассылка - форум